Для того, чтобы существовал высший слой, передающий в основном или в значительной части свое положение по наследству, представители которого воспитываются в соответствующей среде и наследуют некоторые традиции (что и составляет феномен «аристократизма»), совершенно не обязательно наличие формально-юридического «дворянства». Тенденция к этому неизбежна (даже вопреки принятым установкам), и если данное общество и государство существуют достаточно долго, то такой слой и образуется. Замечу, что 100 лет в условиях непрерывного развития – это уже много, четыре поколения (даже в Европе дворянство постоянно обновлялось, и столетнее считалось уже достаточно «древним»). А американское общество к началу ХХ в. существовало уже не менее 250 лет.
Основной частью социологически выделяемого высшего слоя в США изначально были «бизнесмены» (вообще крупные собственники). Так вот весьма примечательным фактом является то, что среди бизнесменов США доля выходцев из бизнесменов и плантаторов не только оставалась стабильной, но даже несколько росла: для лиц со средним годом рождения 1785 она составляла 65%, для 1815 – 63%, 1845 – 69%, 1875 – 73%, 1905 – 74%. То есть в США высшая группа воспроизводила себя со временем все в большей степени (европейское дворянство в это время – все в меньшей).
Основу же этого высшего слоя в традиционном американском обществе составляли две группы: южные землевладельцы (по культуре и образу жизни практически полный аналог европейским; к концу Х1Х в. эта группа, понятно, утратила прежнее значение) и городской патрициат городов Востока (Бостон, Нью-Йорк, Филадельфия, Питтсбург и др.). Это была достаточно однородная среда, происходящая от поселенцев XVII в. (к 1870 г. к таким семьям принадлежало 86% бизнес-элиты, и даже к 1950 около половины), доля богатства, сосредоточенная в руках которой, на протяжении XVII-Х1Х в. постоянно возрастала (для высшего 1% населения – с 10% в конце XVII в. до порядка 40% в 40-х гг. Х1Х в. и половины к 1860 г.; для высших 4-5% - с 20-30 до 50% и более 2\3).
Естественно, что в этой среде, заменившей в США дворянство, развилась и соответствующая культура; она образовала «фешенебельное общество» и породила даже некое подобие родословных книг – т.н. «социальные регистры», списки лиц, составлявших «общество», впервые появившиеся в конце Х1Х в (в первый, изданный в Нью-Йорке, вошла 881 семья), одно время в 1920-х издававшихся по 21 городу, а с 1928 – по 12, но ежегодно. Они бытовали еще и в 50-х, в общей сложности включая до 75 тыс. чел.), причем при сравнении включенных в них лиц с теми, кто попал только в общенациональные «Ху из ху», обнаруживалось, что среди этих лиц выше брачность, большее количество детей, втрое выше доля окончивших частные школы. То есть достаточно долго эта среда сохраняла некоторую «особость».
Так вот процессы, связанные торжеством «массового общества», в случае США (где это фактически произошло еще лет за 30 лет до ПМВ) выразились в том, что в это время (80-90-е гг.) высший слой страны в короткое время прирос огромным числом лиц, не имевших никакого отношения к тем двум группам, которые до того составляли основу традиционного американского общества. Собственно, «регистры» были вызваны к жизни не в последнюю очередь желанием старых семей отграничить себя от нуворишей Хотя со временем последние постепенно принимались в «общество» (процесс, напоминающий пополнение рядов английских пэров в 1886-1914 гг.), но ко времени создания первого «регистра» абсолютное большинство богатейших людей того времени к нему не относилось.
Помимо этого шел процесс (примерно синхронный «демократизации» элитных групп европейских обществ) падения в составе предпринимательского слоя доли «бизнесменов из бизнесменов»: против 3\4 на 1900 г. – 69,8% к 1925 г. и 63,1% к 1950 г. (по некоторым исследованиям – еще несколько менее). Однако доля среди бизнесменов представителей всех высших групп (к коим наряду с бизнесменами относят «профессионалов» и чиновников) оставалась практически неизменной – порядка 72% (и в 1890-1909, и в 1910-1929 и в 1950-1960 гг.), а в 70-х стала даже несколько расти – до 75%. Это в общем не противоречит описанной в позапрошлом посте тенденции: с торжеством «массового общества» в элитных группах доля выходцев из верхних слоев падает (причем прежде всего за счет наиболее высоких), но со временем, вобрав новых людей, вновь обнаруживает тенденцию к росту.