Но если дипломатам и политикам положено соблюдать ритуалы, то обычному человеку ничто, казалось бы, не мешает видеть очевидное: что единственное право, действующее на международном уровне – это право силы. Никакого иного не может быть, коль скоро нет устанавливающей его высшей субстанции, а все строится на добровольных соглашениях.
До публики почему-то не доходит, что любой договор фиксирует только ту реальность и те интересы, которые существуют на момент его подписания, и при изменении ее (увеличении\уменьшении возможностей любой из сторон и, стало быть, соотношения сил участников соглашения или смены их интересов) абсолютно ничего не значит, даже если одна из сторон и не заявит немедленно, что «не считает более себя связанной…».
В условиях всем видимой реальной практики «правоприменения», казалось бы, и говорить об этом неловко, но масса людей вполне серьезно считает, что если кто-то когда-то что-то подписал, то «как же теперь быть с нарушением…». Ну да, вчера подписал (а как не подписать, когда валяешься с отбитыми внутренностями), а сегодня (подлечившись и встав на ноги) – с какой стати признавать условия, продиктованные прежней слабостью? Никому не приходило в голову ссылаться на условия Севрского договора уже через 2 года после его заключения, или через полгода – Брестского. Какие-то договоры живут, конечно, дольше, но никогда не дольше обстоятельств, их породивших.
Отрицание очевидности в таких вопросах – та же «политкорректность» (к негру можно относиться по-разному, но что он черен – это факт). Почему-то положено сокрушаться о «двойных стандартах» (когда никто и никогда другими не руководствовался), говорить о некой исторической справедливости (хотя любое «историческое» государство создано путем завоевания и вопрос об обладании им той или иной территорией решается только так: «можешь – удерживай, не можешь – иди нафиг»), ссылаться на авторитет каких-то «интерсудов» (существующих лишь для «опущенных»: ни США, ни Китай, ни Индия, да даже и Израиль и РФ не отдадут своих солдат на суд какой-то самозваной международной сволочи) и т.д.
Но люди настолько оболванены внушенными представлениями, что даже стесняются мотивировать свое отношение к сторонам конфликта личными культурными пристрастиями (которые вполне очевидно проявляются даже на голосованиях на «Евровидении»), норовя упирать на то, что осуждаемая сторона «неправа» или что-то там «нарушает». Вот это мне уже совершенно несимпатично.
Всякий волен иметь свои предпочтения в отношении тех или иных стран (да мало ли почему – музыка там прикольная или женщины красивые) даже если к его собственной стране данный конфликт не имеет отношения, и я решительно не понимаю, почему, если мне Сальвадор нравится больше Гондураса (или наоборот), я должен стесняться, сочувствуя той или иной стороне, исходить просто из этого, а непременно должен уличать другую в «неправильном» поведении (тем более, что когда речь идет о геополитических интересах государств, все ведут себя абсолютно одинаково).
Для всякого есть свои «плохие парни», которых надо гнобить просто потому, что они вообще «плохие», а не потому, что в какой-то ситуации как-то неправильно себя повели. И коль скоро именно из этого исходят в своей политике государства, то к чему стесняться признавать это частным людям?
Никто ни какую страну (в т.ч. и собственную) любить не обязан. Я совершенно спокойно отношусь к тому, что есть люди, ненавидящие не только симпатичные мне страны, но и мою (быть врагами – это нормально), но плюну в рожу всякому, кто вздумает объяснять свою неприязнь какими-то «этическими» соображениями.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →