Ну, к некоторым современным аспектам проблемы я еще как-нибудь вернусь, а сейчас отмечу нечто, связанное с проблемой «реакционности-прогрессивности» в европейском прошлом (все, как известно, познается в сравнении). Прежде чем по обыкновению утомлять цифрами, процитирую впечатления одного юноши, оказавшегося после революции в эмиграции («из хорошей семьи», но выросшего в деревне и хорошо знакомого с сельским трудом, каковым он там и собрался заняться):
«Англичане никак не могли принять, что я хотел работать на ферме. Когда я спрашивал, почему я не могу быть рабочим, они отвечали, что это «непристойно». Они, например, никак не могли понять, что я в Белой армии был не офицером, а рядовым. - Но вы же образованный и сын помещика… Когда я им старался объяснить, что никаких привилегий у меня не было, что я был в местной гимназии с сынами горожан и крестьян, они раскрывали рты и не верили. Я тогда подумал – вот тебе демократия! А у нас в России либералы настаивали, чтобы мы подражали европейской демократии».
Чему, собственно, было подражать в «демократизме», из приводимых ниже данных будет ясно. Но нельзя не упомянуть о пресловутых «кухаркиных детях», «указом» о коих до сих пор обожают потрясать люди, никогда его в глаза не видевшие и не представляющие даже, о чем, собственно, идет речь, но при том воображающие, что он способствовал уменьшению доли в гимназиях мещан и крестьян. Собственно, никакого законодательного «указа» не было (не трудитесь искать его в ПСЗ РИ), а имел место доклад министра народного просвещения графа Делянова «О сокращении гимназического образования» (большая часть его была посвящена перепрофилированию части гимназий в другие уч.заведения).
Из текста которого, между прочим, явствует, что идея законодательного ограничения доступа в гимназии низшим сословиям императором была отвергнута, и речь шла о путях ограничения приема лишь нескольких небольших социальных групп, «не соответствующих по домашней их обстановке среднему образованию». Тех именно групп, относительно которых в то время существовало предубеждение относительно их низкой нравственности (еще и в годы ПМВ нек. начальники школ прапорщиков вопреки закону отказывались принимать лиц, находившихся в личном услужении: «возьму рабочего, крестьянина, но не лакея»).
В докладе говорилось: «мы… предположили, что было бы, по крайней мере, нужно разъяснить начальствам гимназий и прогимназий, чтобы они принимали в эти учебные заведения только таких детей, которые находятся на попечении лиц, представляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства. Таким образом, при неуклонном соблюдении этого правила гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию». Вот и все, что там было по этому поводу. Об изгнании уже принятых речи не шло.
Да, пожалуй что озаботиться наплывом в гимназии «кухаркиных детей» могли действительно разве что в РИ. Потому что в других европейских странах принимать в заведения аналогичного статуса такой контингент никому бы и в голову не пришло. Вопрос не стоял. Вою, поднятому по этому поводу «прогрессивной общественностью» где-нибудь в Англии или Германии немало бы подивились: настаивать на приеме в престижные заведения детей прачек и лакеев там было явно «не по понятиям».
Но как же повлиял этот самый «указ» на представительство в гимназиях низших сословий «городских и сельских обывателей»? Доклад имел место в 1887 г., и есть возможность посмотреть на ситуацию до и после. Оказывается, представительство низших сословий в гимназиях и университетах не сократилось, а… возросло.
По сравнению с 1880-м в 1898-м доля высших сословий (дворян, чиновников, духовенства) в университетах сократилась с 70 до 50%, а низших – выросла с 25 до 48%, в мужских гимназиях представительство низших сословий увеличилось с 38 до 43%, а в женских составило 48,7% (даже несколько превысив долю высших – 48,4%); в прогимназиях низшие сословия составляли 73%. В канун ПМВ в гимназиях они составили 57,4%, причем в провинции – до 2/3 (напр., в Костромской губ. – 65,4, в Ярославской – 62,6). За годы ПМВ процесс еще более продвинулся (вплоть до таких, напр., цифр: в Угличской гимназии к 1917 из 337 учащихся детей крестьян было 132, мещан 126, духовенства 55, чиновников 31, купцов 29, учителей 14, дворян 8, прочих 21).
Итак, в последней четверти Х1Х в. представителей низших сословий в гимназиях было между 40 и 50%, а в начале ХХ в. – около 60, причем из всех общегражданских типов учебных заведений, дававших среднее образование, классические гимназии были наиболее элитарными по составу, а в реальных гимназиях, технических, коммерческих, железнодорожных, землемерных, промышленных, сельскохозяйственных училищах их было гораздо больше, т.е. по всей средней школе не менее 60% в конце Х1Х в. и до 80% в ХХ в.
Если же мы сравним эту ситуацию с той, что имела место в европейских странах (есть данные об учащихся старшей средней школы Англии, Франции и ряда германских государств: Пруссии, Вюртембергу, Бадену и Гессену), то обнаружим, что там представительство тех же самых слоев, которые соответствуют российским низшим сословиям – несколько ниже: в конце Х1Х в. от 35 до 55%, в начале ХХ в. – от 50 до 60%.
Состав студентов вузов при сравнении выглядит еще более выразительным. В России перед ПМВ доля высших сословий составила в университетах 46,2%, в технических вузах – 37,3% (в т.ч. потомственных дворян – 7,6% и 9,7% соответственно), т.е. менее половины. Во всех европейских странах социальные группы (а именно выделяемые там статистикой «крупные землевладельцы», «профессионалы», «чиновники», «духовенство»), соответствующие русским рамкам «дворяне-чиновники-духовенство», составляли в это время более половины (в Пруссии 52, Вюртемберге 58, Англии 63, Франции – 64%), а в конце Х1Х в. (при половинной тогда доле этих сословий в РИ) – от 60 до 80% и более.
Утверждение «массового общества» внесло, конечно, некоторые коррективы - в основном в той степени, в которой изменилась сама социальная структура общества (утрата рядом разбухших социальных групп положения «высших»).
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →