Коль скоро была задана общая идеологическая установка «этот вирус – ужас-ужас-ужас» начальство было обязано «принять меры». Оно и приняло. А какие еще можно было принять? Пусть они сколь угодно глупы и бесполезны. Но если бы их не приняли, то за каждую лишнюю смерть от вируса (пусть эти потери в общей смертности ничтожны) того же Собянина мешали бы с дерьмом еще гораздо сильнее, чем за эти вот глупости. Раз уж установилось и было принято некое ВЫСШЕЕ МНЕНИЕ, что людям позволительно помирать от чего угодно – от более опасных и распространенных болезней, от рук преступников, в ДТП и т.д., но только ни в коем случае не от этого «ковида», всякий администратор (в т.ч. и выше Собянина), естественно, «принял к исполнению».
Вот в свое время многие (и справедливо) возмущались практикой европейской юстиции в отношении поведения «онижедетей» (где-то оправдали изнасиловавшего мальчика на том основании, что «беженец» недостаточно знал немецкий и мог не понять, что мальчик возражал, где-то – целую компанию, сделавшую то же с женщиной в инвалидной коляске - «за отсутствием явных следов сопротивления пострадавшей» и т.д.). Но с точки зрения административной логики эта практика совершенно естественна. При господстве не подлежащего сомнению ВЫСШЕГО МНЕНИЯ «мигранты – это благо», «мы перед ними в долгу» не обращать внимание на их преступления – единственно возможный выход.
Я это к тому, что если поведение частных людей определяется свойствами их натуры, то административная практика всегда целиком и полностью вытекает из господствующей идеологической установки. Представление о «перегибах» отдельных нехороших начальников крайне наивно: они всегда составляют лишь ничтожную часть общей практики. Поэтому поношение «собяниных» (и конкретного Собянина: тут идиотизма больше, ну так и Москва – главный очаг; пропорции соблюдены) представляется и непродуктивным, и несправедливым. Раз вы согласны с ИДЕЕЙ – извольте терпеть ее производное.